РОССИЙСКИЙ ЦУГЦВАНГ И РУССКИЕ ПАРАДОКСЫ. ПРЕДИСЛОВИЕ

     Уходит в прошлое то время, когда прогресс представлялся людям дорогой в "техногенный рай". В нашу эпоху все явственнее вырисовывается пропасть, в которую ведет человечество "прогрессивное развитие", а "техногенный рай" обернулся своей демонической изнанкой и оказался адом. Иллюзии, которыми тешат себя многие люди, полагая, что бедствия порождаемые прогрессом можно устранить при помощи средств, которые он же и вырабатывает в процессе своего развития, - это самое опасное заблуждение, царящее в современном человечестве. Этот психологический фактор как раз несет в себе стимул к ускорению прогресса, ведущего к гибели всего живого.

     Прямым результатом прогресса, этого идола цивилизации, является падение нравственности, удручающая бездуховность, растущая взаимная ненависть расовых, конфессиональных, национальных и социальных групп, сопровождающаяся наращиванием количества и качества средств уничтожения жизни. Все более мощное оружие в руках все более аморальных людей - вот направление этого процесса.

     Нетрудно догадаться, что наступающий "энергетический голод", демографический дисбаланс между развитыми и развивающимися государствами, углубляющаяся пропасть между богатыми и нищими странами и народами и множество иных, не менее опасных факторов в скором времени создадут ту "критическую массу", за которой процессы выйдут из-под контроля, разразится всеобщий кровавый хаос, война всех против всех. Либо произойдет окончательное и тотальное порабощение всех проявлений человеческой свободы бездушной машиной мирового государства, которое уже не будет считаться ни с чьими интересами. Отчетливые черты такого порядка видны уже сегодня: "Одним из главных достижений нового имперского века, - пишет виднейший философ языка и сторонник анархизма Ноам Чомский в своей работе "Новый мировой порядок" (1992) - является то, что удалось оттеснить население еще дальше на обочину. Он в значительной мере устранил угрозу возникновения подлинного народовластия, но в то же время расчистил дорогу риторике о приверженности демократическим идеалам. Глобальные правители теперь могут действовать, имея гораздо меньше ограничений, более координированно, с помощью централизованного управления и с гораздо меньшим вмешательством местного населения". Все это - трезвая констатация существующей реальности и векторов ее развития.

     Если классифицировать все многообразные проблемы человечества, то мы получим две группы - общественные и экологические. Общественная жизнь, социальное устройство, запрограммированные на непрерывное, и все более хищническое отношение человека к природе и к себе подобным показывают, что человечество охвачено смертельной болезнью, но трагедия в том, что абсолютное большинство людей не сознает эту болезнь. Опыт всей предыдущей истории демонстрирует, что бесполезно пытаться пробудить в людях нравственность, если порочна общественная среда, в которой он обитает. А опыт современности убеждает в том, что ныне речь идет не столько о спасении души, сколько о самом физическом выживании человечества, о спасении тела, но в то же время очевидно, что именно нравственная деградация, порча души, подвела человечество к смертельно опасной черте. Надвигающаяся катастрофа мирового масштаба становится категорией эсхатологической и приводит нас на поле религии, на арену извечного противоборства - Добра и Зла. На переднем плане бытия оказываются сем человек и то, что дает ему средства существования - среда его обитания. Поэтому, говоря о феномене цивилизации, необходимо увидеть всю глубину этого явления, проследить в ретроспективе каждый этап его генезиса и выйти к той точке бифуркации, где началось искажение человеческого бытия и, как следствие, то критическое состояние, в котором оказался современный мир.

     Цивилизация неотделима от государства, а природа государства неотделима от прогресса, ибо государство есть продукт прогресса, его прямой результат, и одновременно с этим главное условие, благоприятствующее прогрессу. Государство представляет собой не просто общественный порядок, а тот социальный механизм, что запрограммирован на перманентное обогащение и усиление своей мощи, что делает прогресс имманентным элементом его природы. Государство, чтобы не проиграть в никогда не стихающем соперничестве с другими государствами, всемерно наращивает свой материально-технический и военный потенциал, то есть стимулирует и ускоряет прогресс. Прогресс поставил человечество на грань самоуничтожения. Цепочка этих взаимообусловленностей приводит нас к первоисточнику и главной причине всех бедствий на земле - прогрессу, который <сдвинул мир с места>, лишил человечество стабильности и покоя и стал самым беспощадным врагом всего живого, воплощенного в человечестве и природе. Если оценить темпы самоубийственной технологической гонки человечества, то можно увидеть, что темпы эти наращиваются с сумасшедшей скоростью. В начале времен человечество долгие тысячелетия жило в социальной и экологической гармонии. Это - эпоха родоплеменного или, как его еще называют, первобытно-общинного строя, который усилиями <прогрессивных ученых> стал в массовом сознании отождествляться с <дикостью>, <отсталостью>. Хотя, если оценить этот строй с точки зрения нравственных приоритетов, он выглядит непревзойденным образцом. Затем начался собственно <исторический> период в жизни человечества, когда около пяти тысяч лет назад появились первые государства - итог начавшегося хаоса в общественных отношениях и в отношении человека с природой. За редкими исключениями, этот период представляет собой всецарствие авторитаризма, когда семейно-родовые ценности еще тормозят прогресс, имманентно присущий природе государства, и находятся с ним в диалектическом сосуществовании. И, наконец, третий период, который начался с конца XVIII столетия, когда <промышленная революция>, породившая череду демократических революций, придала прогрессу такое ускорение, что исключается даже теоретическая возможность контроля за ним.

     Говоря языком теологии, единственно уместным перед лицом грядущей глобальной катастрофы, созданный для совращения человечества соблазнами и для погибели всего живого государство есть демон, точнее пандемониум. Именно государство не только всемерно стимулирует прогресс, но и превратило его в слепую самоцель, в неуправляемую стихию, набирающую все большие обороты, и исключило любые возможности контроля. Да и попыток обуздать прогресс мы не видим, ибо человечество, выйдя в своей общественной жизни за рамки Божьих заповедей, позволив возобладать потребительскому, своекорыстному отношению к ресурсам природы, утратив достояние, оставленное предками для передачи грядущим поколениям, руководствуется принципом <после нас - хоть потоп>.

     Все, что создано Всевышним для блага людей, государство переводит в противоположное качество, делая плюс минусом, правое - левым. И это касается всех уровней человеческого бытия, всего, что мы соотносим с материальным и духовным. Но у человечества только два выбора: или жить правильно, в строгом соответствии с заповедями Священных Писаний, чтобы спасти себя и в этой, и в вечной жизни, или жить в государстве, которое есть среда, пагубная для духа и плоти, и погибнуть, переходя из ада земного в ад вечный. Все иное - самообман, ибо компромисс между праведностью и пороком невозможен.

     Именно с этих позиций я и отвергаю государство, но мою систему взглядов нельзя отождествлять с хрестоматийным анархизмом, хотя я и вижу в анархистах, которых раньше называли <новыми варварами>, своих союзников. Читатель этой работы должен, следуя за логикой изложения, <выяснить, - как писал анархист Джон Маккей - что государство является привилегированным насилием, на котором оно и зиждется; что оно превращает гармонию природы в беспорядок; что вся вина за совершающиеся вокруг преступления падает на него, что это его преступления; что это оно предоставляет неестественные преимущества одним и ограничивает естественные права другим>. При этом, однако, я не приемлю не только каких-либо форм атеистического анархизма, но и не могу всецело солидаризоваться с современным анархистом-суфием Хаким Беем, хотя многие его мысли и сам импульс исламского антиэтатизма мне близки.

     Провидение счастливо одарило меня, предопределив мое вероисповедание - Ислам, и мою национальность - чеченец. Ислам указал мне прямой путь, а чеченское мировоззрение - образец, которым является безгосударственное традиционное общество. И сегодня с глубокой благодарностью Всемогущему Творцу я могу назвать себя варваром - без всяких кавычек. Нация как творение Бога и Национальный Порядок как отражение священных заповедей религий монотеизма есть то, что остановит человечество на краю пропасти, откроет путь к единению и спасению человечества. И это - основа моего варварского мировоззрения. Это то, что делает моими союзниками верующих и анархистов, националистов и защитников природы, и просто тех, кто ищет справедливости в этом мире. Нас много, но нужно, чтобы единая Истина объединила нас в одно мощное движение. И это станет возможным, если люди, разделяющие тревогу за судьбы мира, поймут, что ни одна из проблем человечества не может быть решена в рамках и посредством государства, так как именно государство является источником этих тяжелых проблем.

     Анархисты, отрицающие государство, экологи, пытающиеся спасти то, что люди еще оставили от своей естественной среды обитания, гуманисты и религиозные деятели, взывающие к нравственности, и националисты, стремящиеся возродить народы, - все эти группы, партии и движения должны осознать, что их надежда на спасение мира останется бесплодной утопией, если к ним не придет понимание общности задач, стоящих перед ними.

     В противоборстве идей и идеологий Россия долго и мучительно пытается обрести свою идентичность, найти свой путь в истории. А там, где идеи борются за господство над общественным сознанием, с наибольшей полнотой высвечиваются их практические последствия, что позволяет объективнее их оценить. Наиболее рельефно эти проблемы проявляются в силах, противостоящих друг другу внутри России, которая напоминает исполина, оказавшегося на распутье: между авторитаризмом Востока и демократизмом Запада. Конкретное идеологическое содержание этих двух знаковых понятий ставит россиян перед необходимостью сделать сознательный выбора между ценностями абсолютными и относительными: естественным (традиционализмом) и искусственным (модернизмом), сакральным (нравственностью) и светским (прагматизмом), национальным самосознанием и космополитизмом - сознанием безродных человеческих масс. Между светом истины и ложным блеском виртуальных соблазнов. Причиной того, что именно Россия оказалась в центре моего внимания в контексте общих проблем цивилизации является тот факт, что судьба такой огромной державы, как Россия, неминуемо сказывается на судьбах всего евразийского континента, а значит - затрагивает все населяющие его народы. Вот почему я решил опубликовать данную статью - как своеобразный <манифест альтернатив>, который, возможно, позволит российскому читателю увидеть единственно возможный позитивный выход из тяжелого - прежде всего мировоззренческого - кризиса, который в наиболее острой форме поразил именно его страну.

     Беда России (и не только ее) заключается в том, что все предлагаемые ей идеологические решения внутренне противоречивы, содержат такие антагонистические элементы, которые объективно никогда не могут слиться в мировоззренческое единство. Многие российские мыслители и общественные деятели прошлого и настоящего, включая тех, кто формально отвергал Гегеля, этого "пророка этатизма", в конечном счете оценивали разнообразные стороны бытия народов через государственную призму, отшлифованную гегелевскими категориями диалектики и историографии, чем заложили в основу своей методологии двойственное мышление. Следовательно, попадая в капкан тщательно отработанной Гегелем логики "простых" ответов на сложные вопросы и следуя его видению государства как высшего синтеза противоборствующих в истории сил природы и культуры, российские ученые не могли не впасть в своих исследованиях в глубокое внутреннее противоречие. А там, где противоречия реальны, а синтез мнимый, нет и не может быть истины. Поэтому выдвигаемые теоретиками общественных реформ модели "спасения России" едва ли смогут служить как ценностные ориентиры для тех, кто ищет разрешения парадоксов, создаваемых цивилизацией. Россия, несомненно, желает удержать достигнутые в предыдущую эпоху геополитические позиции на евразийском континенте, сохранить свою этнополитическую идентичность. В то же время в России ширится понимание, что главную угрозу ее интересам в этой области несет западная цивилизация, которая, словно ненасытный молох, поглощает "окрестности" империи, конвертируя их в свое подобие. Легко увидеть, что "виртуальная цивилизация" добивается своих целей наиболее оптимальным способом: сокрушая, в первую очередь, аксиологические преграды на своем пути, а затем политически и юридически закрепляя достигнутую победу.

     Возможно, усиливающееся давление кремлевского руководства на "свободные СМИ", преподносимые в этих СМИ как поползновения к авторитаризму, не только показывают стремление российских официальных лидеров возродить "великую державу", но одновременно с этим представляют собой импульсивные попытки оградить умы россиян от разлагающего идеологического влияния "цивилизации третьей волны", авангардом которой и являются электронные СМИ. Однако этих мер недостаточно, чтобы противостоять "цивилизационной" экспансии, поскольку в России, как и повсюду, главным институтом цивилизации является само государство, которому по его природе свойственно непрерывно развиваться, наращивая динамику прогресса. Иными словами, железная логика технического и социального прогресса, порождаемого идеологией "сильного государства", вынуждает Россию судорожно устремляться вслед за Соединенными Штатами, представляющими собой воплощение мечты Гегеля: высший и технически самый совершенный тип государства. А это означает приход социально-нравственного состояния российского общества в близкое или полное соответствие с американским "эталоном". Поэтому мало приструнить газеты или "национализировать" телеканалы - подобные полумеры не могут защитить от растущей экспансии западной цивилизации, если Россия будет "играть" по тем правилам, которые навязаны ей этой цивилизацией в других сферах: экономической, финансовой, политической и т.д. Самое главное - победа Запада неизбежна в том случае, если российское руководство будет пытаться решить проблемы страны с позиций усиления и укрепления государственного фактора в национальной жизни. Ключ успеха лежит в усилении религиозного фактора в общественной сфере.

     Думаю, российскому читателю будет особенно полезно взглянуть на стратегические проблемы своей страны именно в контексте чеченской войны и именно с точки зрения чеченца. Чечения стала для России камнем преткновения и индикатором как в нынешней политике, так и на ее историческом пути в целом. Здесь не только проверяются подлинные мотивы нынешней власти, но и определяется последний судьбоносный выбор, который делает Россия на историческом распутье. Конечно, мировоззрение современных чеченцев, сохраняющих кровнородственную общинность, более архаично, чем у русских эпохи Киевской Руси, когда в мировоззрение восточных славян проникли стереотипы государственного мышления, - это, по сути, взгляд, близкий русскому человеку времен татаро-монгольского нашествия, когда сознание и быт русских еще не были так извращены под воздействием государственных порядков и когда им, так же как чеченцам сегодня, приходилось защищать свою Родину от евразийской империи чингисидов.

     Хочу предупредить, что не принадлежу к числу тех чеченских "пацифистов", которые взывают к "российской общественности" с увещеваниями остановить войну. Она предопределена мировоззренческим антагонизмом между религиозным, национальным сознанием чеченцев и светским государственным сознанием русских. Мы обречены сражаться до тех пор, пока чеченцы не станут гражданским обществом или пока русские не осознают себя народом, нацией и не перестанут быть "пушечным мясом", жертвами своего государства и палачами других народов. Отмечу только, что ожесточенная, кровопролитная схватка со многими десятками тысяч жертв инспирирована Кремлем не ради клочка чеченской земли. И не по причине того, что отделение Чечении вызовет развал России: сегодня уже очевидно, что другие российские народы никогда не пойдут на те жертвы, на которые ради своей национальной независимости пошли чеченцы. Причина нынешней войны в другом - Россия опасается, что с обретением Чеченией независимости на Кавказе резко усилится политическое и экономическое влияние Запада, который и так уже обозначил свое присутствие на юге региона и, утвердившись там, может предпринять попытки закрепиться и на Северном Кавказе. И Россия, начав войну с Чеченией, стремится не только оградить от западного влияния север Кавказа, но и вернуть под свое былое господство Закавказье. Но такая политика, вернее выбор средств, которыми она осуществляется, ведет к обратным результатам.

     Я надеюсь убедить российского читателя, что сражаясь с чеченцами, Россия сражается против самой себя, вопреки своим геополитическим интересам, главный среди которых - оградить Кавказ от экспансии "цивилизации Моря". Как уже было сказано, Запад побеждает там, где народы прельщаются его унифицированной, аморфной, искусственно сконструированной "виртуальной цивилизацией", охватывающей все проявления человеческой жизни. Это значит, что в интересах России - чтобы кавказские народы сохранили свои древние традиции, свое национальное и религиозное самосознание, свое неиспорченное варварское мышление. Запад, продемонстрировав свое намерение вытеснить Россию с Кавказа, привел в движение российский милитаризм и спровоцировал процессы, разрушительные как для русского, так и для кавказских народов. Ранее, обладая неоспоримой военной мощью, Россия одной лишь угрозой задействовать эту мощь могла заставить других "хищников" уважать свое право единолично владеть "кавказской добычей". Но сегодня, после завершения холодной войны, на историческую арену вышла более агрессивная, более мощная и динамичная сила, которая равным образом угрожает не просто суверенитету, а самим основам идентичности всех евразийских народов. Сила эта воплощена в атлантическом альянсе, ядром которого является США. И кремлевскому руководству стоило бы, оценив сложившиеся реалии, задуматься над последствиями очередной Кавказской войны, над всей своей южной политикой: сегодня России нужна не война с сильным и непреклонным противником, а союз с ним и другими народами, которым, как и ей самой, угрожает новый всемирный потоп "цивилизации Моря", чьи волны уже захлестывают саму Россию. Но в угаре военной и шовинистической пропаганды Кремль, охваченный идеями реванша, "нового завоевания Кавказа", не различает, где его настоящие противники и союзники. И поэтому предпринимаемые Россией в этом направлении политические шаги ведут к подрыву ее геополитических интересов. Между тем, Кремль в своем противостоянии с Западом мог бы найти на Кавказе союзников, причем, как это не парадоксально звучит, более надежных, нежели сам русский народ, так как <демократическая зараза> поразила кавказцев, и в особенности чеченцев, намного меньше, чем русских.

     России было бы полезно задуматься над той неизменной "исторической линией", которой придерживаются чеченцы в своем многовековом противостоянии цивилизации. Эта бесконечная борьба несколько раз приводила чеченский народ на грань тотального уничтожения, но он продолжает ее до сих пор. Что же чеченцы с таким упорством пытаются сохранить и что Россия стремится в них убить? Найдя ответ на этот вопрос, Россия, возможно, увидит то, что она сама в себе утратила - религиозные и национальные традиции, и поймет, что нужно не истреблять эти традиции в других, а возрождать их в себе, в своем национальном бытии. Сегодня, пытаясь уничтожить чеченцев, Россия наносит удары по тому клочку земли, где в наибольшей полноте сохранилось былое достояние всех евразийских народов, утерянное ими в потоке цивилизации - преданность вечным, фундаментальным ценностям бытия, осознание нации как единого организма, единой семьи. Россия сражается с народом, который может стать самым надежным и мощным ее союзником в противостоянии "виртуальной цивилизации" Запада как на Кавказе, так и во всей Евразии.

     В начале ХХ столетия многие анархисты призывали превратить империалистическую войну в гражданскую, чтобы повернуть оружие против развязавших ее государств. Я предлагаю превратить нынешнюю империалистическую войну - как "горячую" в Чечении, так и "холодную" во всем мире - в войну священную, в Джихад против этатизма, во имя возрождения великого принципа кровного родства, принципа ближнего, что только и позволит оздоровить землю и исцелить души. Собственно, для чеченцев эта война уже является таковой.

     В данной работе затронуты многие темы, которые в дальнейшем получат более полное освещение в специальных работах. Теперь же я хочу ознакомить читателя с общим абрисом своей концепции. Идеологическую базу предлагаемой мною общественной доктрины скорее можно бы определить как анархо-национализм или исламский анархизм, но в этом нет необходимости, поскольку учение Ислама уже содержит в себе идеи анархизма и национализма. Следовательно, быть мусульманином - значит быть еще и анархистом, и националистом, что в полной мере относится ко всем последователям религий Единобожия.